КОНЦЕПЦИЯ "ПОЛИТИКИ ТРЕТЬЕГО СОСЕДА" /1-АЯ ЧАСТЬ/

Erdenebat 2023-03-01 02:03

Политика

Современная Монголия – это страна, территориально расположенная между двумя великими державами – Россией и Китаем.

Современная Монголия – это страна, территориально расположенная между двумя великими державами – Россией и Китаем. Именно с Москвой и Пекином Улан-Батор выстраивает стратегические отношения, рассматривая их в качестве своих самых значимых политических и торгово-экономических партнеров. В то же время монгольское руководство, не желая увязывать свою политику исключительно с двумя географическими соседями, стремится диверсифицировать внешние связи, развивая отношения с иными государствами мира. В отличие от отношений с Россией и Китаем, насчитывающих столетия, взаимодействие Монголии с внерегиональными странами можно признать относительно недавним явлением. Только в послевоенный период МНР сумела добиться значительных успехов в деле расширения внешних связей и международного признания. Первыми государствами, помимо СССР и Китайской республики, официально признавшими Монгольское государство, стали страны социалистического блока – Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Болгария, Албания, Югославия. В 1949 г. подтвердили признание независимости Монголии пришедшие к власти в Китае коммунисты. В 1960-е гг. МНР устанавливает дипломатические связи со странами Западной Европы – Великобританией, Францией, Грецией, Австрией, Норвегией, Данией, Финляндией, а также с азиатскими государствами несоциалистической ориентации – Индией, Ираном, Египтом, Алжиром. В 1972 г. были установлены официальные отношения между Улан-Батором и Токио. Наконец, в 1987 г., в период монгольской «перестройки», состоялось взаимное признание Улан-Батора и Вашингтона. Таким образом, к концу 1980-х гг. МНР поддерживала дипломатические отношения с 83 странами мира, состояла в таких международных организациях как ООН, СЭВ, Движение неприсоединения и ряд других. Однако, несмотря на формально разветвленные международные связи, основной вес внешних контактов МНР приходился на СССР и его восточно[1]европейских союзников. В 1990 г. свыше 90% всей монгольской внешней торговли приходились на страны – члены Совета экономической взаимопомощи (СЭВ). Связи со странами, не входившими в социалистический блок, оставались крайне незначительными.

С распадом Советского Союза и стремительным сокращением интенсивности российско-монгольских взаимоотношений в начале 1990-х гг., для Монголии исчезли прежние гарантии со стороны Москвы в области военной и экономической безопасности. Одно[1]временно с этим основным источником потенциальных вызовов и угроз для страны воспринимался Китай, который, как считали многие в Монголии, способен экономически (а потенциально, и политически) поглотить Монголию. В сложившейся ситуации Улан-Батор, провозгласив стратегию «много[1]опорной» внешней политики, сделал акцент на увеличение контактов с внерегиональными государствами. В рамках данной стратегии центральное место заняло понятие «третий сосед», появившееся в монгольском общественно[1]политическом дискурсе в начале 1990-х гг. Во время своего визита в Улан-Батор в июле 1991 г. американский госсекретарь Дж. Бейкер назвал США «третьим соседом Монголии, на которого она может полностью полагаться». Вскоре в это понятие стали включать множество стран. Наиболее часто называемыми «третьими соседями» Монголии являются США, Япония, Республика Корея, страны-члены ЕС, Канада, Австралия, Турция, Индия. В связи с этим можно заключить, что «третий сосед» подразумевает не одну конкретную страну, а целую группу стран, имеющих тесные связи с Монголией.

В связи с этим возникает вопрос о том, по каким критериям та или иная страна может быть отнесена к «третьему соседу» Монголии. По мнению монгольского эксперта Д. Уламбаяра, стратегия «третьего соседа» носит геополитический характер и основана на принципе баланса сил между двумя географическими соседями Монголии и ее внерегиональными партнерами. Согласно данной логике, «третьими соседями» Монголии могут быть названы все без исключения страны, не имеющие с ней общих границ и в то же время способные уравновесить российское и китайское влияние. Однако, как показывает практика, далеко не все внешнеполитические партнеры, с которыми Монголия развивает отношения, называются «третьим соседом». Например, такие страны, как Казахстан, Иран, Корейская Народно-Демократическая Республика, с руководством которых Улан-Батор поддерживает довольно интенсивные контакты, никогда не обозначались в качестве «третьего соседа». В обновленной в 2010 г. Концепции национальной безопасности Монголии в качестве приоритета называется «развитие стратегии “третьего соседа”, двустороннего и многостороннего сотрудничества с высоко развитыми демократиями в политической, экономической, культурной и гуманитарной сферах». В 2011 г. в новой редакции Концепции внешней политики Монголии также было упомянуто о «третьем соседе»: «Развитие стратегии “третьего соседа”, партнерские отношения и сотрудничество со странами Запада и Востока и объединениями, такими как США, Япония, Европейский союз, Индия, Республика Корея, Турция, будет приоритетом». Иными словами, в понятие «третий сосед» включаются не все внерегиональные страны, с которыми Улан-Батор поддерживает отношения, а только страны Запада и его союзники, традиционно маркированные как члены мирового демократического сообщества. В этой связи в политических взаимоотношениях Монголии с внерегиональными государствами идеологический фактор с самого начала играл значимую роль, а само понятие «третий сосед» приобрело статус идейно-политического концепта.

Подобная смысловая нагрузка концепта «третий сосед» обусловлена рядом важных факторов экономического и общественно-политического характера. К 1991 г. монгольская экономика оказалась в состоянии коллапса, что напрямую отразилось на социальном самочувствии населения. По признанию академика Т. Намжима, население Монголии в этот период столкнулось с проблемой нехватки продовольствия. В этих суровых условиях обращение Улан-Батора за помощью к различным международным организациям и экономически развитым государствам стало практически единственно возможным выходом из сложившейся ситуации. В свою очередь провозглашение Монголией курса на построение демократического общества выполняло функцию «рекламного проекта», при помощи которого можно было привлечь финансовые средства в форме льготных кредитов и безвозмездной помощи со стороны западных демократий. Как отмечают Г. Стейнер-Хамси и И. Столпе, «монгольские власти периодически использовали децентрализацию системы управления в качестве флага для привлечения внешнего финансирования». По мнению Э.Д. Дагбаева, «монгольская многопартийность – это дань требованию Запада». В этой связи провозглашенная многоопорная внешняя политика Монголии виделась составляющей демократических изменений в стране.